Грэм Джойс - Как бы волшебная сказка
– Я не поглядываю.
– Поглядываешь. Ты поглядываешь на дверь, будто ждешь, что кто-то должен прийти.
– Нет, не жду.
– Спроси меня, сколько кусочков сахара я кладу в чай.
– Сколько?
– Три. И без молока.
Джек открыл дверцу буфета и, скрытый ею от подозрительного взгляда Ричи, крепко зажмурился. Затем открыл глаза, захлопнул дверцу буфета, и, хотя сопротивлялся изо всех сил, какой-то внутренний демон заставил его опять оглянуться на дверь. На сей раз там кто-то был: сквозь матовое стекло он видел приближавшуюся фигуру. Раздался звонок. Джек уставился на чайник.
– Откроешь? – спросил Ричи.
– Да, – ответил Джек, но не двинулся с места.
– Сейчас или через час после того, как они уйдут?
Джек надул щеки и выдохнул.
– Что происходит?
– Ты бы не мог, – проговорил Джек, – это… не мог бы на пару минут прикинуться моим отцом?
– Что?
– Это просто люди из кошачьего приюта. Принесли кота. Ничего особенного. Просто кот. Им надо посмотреть, подойдет ли ему у нас. Ну пожалуйста. Скажи, что у нас ему будет хорошо, и все. Что тебе стоит?
– Хочешь, чтобы я прикинулся твоим родителем?
– Всего на минутку.
– Нет, не могу.
– Почему?
– Это аморально.
Закипевший чайник исходил паром. Джек снова надул щеки. В дверь снова зазвонили.
– Ты выключаешь чайник, – сказал Ричи. – Я открываю дверь.
Джек схватился за голову: чайник выключился, и Ричи открыл дверь. Было видно, как Ричи шагнул наружу; послышался приглушенный разговор. Ричи вошел обратно в сопровождении невысокого коренастого мужчины в коричневой кожаной куртке. У того был тик: он слишком часто моргал.
– Я покажу вам дом, – говорил Ричи. – Нетрудно заметить, у нас есть собаки, но они приучены не гоняться за белками и не драть их. Дети не такие обученные – это Джек, с которым вы встречались, – но мы их когда-нибудь приучим вести себя как надо. Я имею в виду детей. Хотя это безнадежное дело, согласны? Свои дети есть? Нет? Счастливчик, о себе не забываешь. Эти дети ладят со зверушками, знают клички собак и все такое, идем взглянем на сад, крыс там полно, так что скучать коту не придется, слово даю… – Ричи повел гостя на улицу, не давая ему и слова вставить.
Джек смотрел, как в саду Ричи широко раскинул руки, а гость рассмеялся. Они стояли лицом друг к другу. Когда Ричи сунул руки в карманы, другой сделал то же самое. Ричи говорил не умолкая.
Через несколько минут они возвратились в кухню. Они уже каким-то образом перешли на музыку. Ричи пускал пыль в глаза, жонглируя именами блюзовых музыкантов и названиями редких альбомов; вот он провел гостя через весь дом и вывел в переднюю дверь.
Несколько минут спустя Ричи появился с картонной коробкой, в которой были проделаны отверстия для воздуха.
– Я только что отдал мужику полсотни.
– Я возмещу, – сказал Джек.
– Да уж будь так добр.
– Деньги у меня в спальне.
Джек поднялся по лестнице и мгновенно вернулся с деньгами: пятью десятками, которые зачем-то скатал в трубочку. Ричи принял купюры, развернул, демонстративно пересчитал и сунул в задний карман.
– Где мой чай?
– Сейчас будет.
– Слушай, ты, часом, не собираешь шкурки?
– Что?
– Кошачьи шкурки. Не делаешь из них перчатки, или что там вы, подростки, делаете? Я читал о таких вещах.
– Нет, конечно. Честно.
– Господи, Джек, не бери в голову! Это шутка!
– Порядок! – сказал Джек. – Ха-ха-ха. Порядок!
Женевьева, возвратившись с Джози из похода к окулисту, обрадовалась, когда увидела Ричи. Джек воспользовался моментом и, пока они обнимались, незаметно ускользнул, прихватив коробку с котом. Красный ошейник уже был у него в кармане. Оставалось лишь надеть его на шею новому коту и отнести животное миссис Ларвуд.
Он открыл коробку, и кот, известный прежде как Морозко, вытаращился на него, сощурился от яркого света и замурлыкал. Джек надел на него красный ошейник.
Ему пришло в голову, что можно просто выпустить кота на заднем дворе миссис Ларвуд, – пусть лучше думает, что кот вернулся сам. Однако есть опасность, что кот убредет куда-нибудь, прежде чем подслеповатая миссис Ларвуд «обнаружит» его, так что Джек предпочел позвонить в дверь и вручить ей коробку.
Загремели засовы и цепочки. Джек затаил дыхание. Миссис Ларвуд стояла на пороге и смотрела на него, щурясь, как кот.
– Кто-то нашел его, – сказал он, протягивая коробку.
Миссис Ларвуд открыла рот от изумления, взяла коробку, повернулась и поставила ее на крыльцо. Дрожащими пальцами открыла. Заохала: «Ох-ох-ох!» Кот мяукнул, прыгнул ей в руки, обвил хвостом ее запястье и устроился на сгибе руки, словно никуда не пропадал.
– Ну надо же! – сказала миссис Ларвуд. – Ну надо же! – Посмотрела на Джека подслеповатыми глазами и спросила: – Где ты его нашел?
– Кто-то увидел мое объявление.
– Ты голоден? – обратилась она к коту. – Наверняка же голоден. Наверняка. Давай-ка я налью тебе молочка. Заходи, Джек. Заходи.
Джек рискнул только переступить порог. Миссис Ларвуд скрылась в кухне. Хлопнула дверца холодильника, звякнула молочная бутылка. Через минуту она вернулась в коридор:
– Пьет, Джек! Пьет!
– Это хорошо.
– Хочешь чаю? С кексом?
– Нет, – поспешно отказался Джек. – Спасибо, нет. Я должен бежать.
Миссис Ларвуд обошла его и закрыла дверь:
– Нет, не убегай. Войди и посмотри, как он лакает молоко! Ты не поверишь!
Джек утер лоб и последовал за миссис Ларвуд на кухню. Кот вправду лакал молоко и не мог оторваться. Они молча смотрели на него. Похоже, кот не собирался останавливаться.
– Нет, ты только глянь! – воскликнула миссис Ларвуд. – Только глянь!
– Мне нужно идти, – сказал Джек.
Миссис Ларвуд как будто не услышала его. Но потом вышла из кухни и вернулась с коробкой, в которой Джек принес кота. Наклонилась, нежно подняла кота, опустила в коробку и закрыла ее.
– Он очень милый, – сказала она, возвращая коробку Джеку. – Но это не мой кот. Ты, конечно, и сам знаешь, правда, Джек?
– Миссис Ларвуд…
– Это очень мило с твоей стороны. Тебе, наверно, было непросто найти кота точь-в-точь как мой. Знаю, я стара, полуслепа, но не выжила из ума. Я не настолько отупела, чтобы не узнать собственного кота.
– Я не…
– Правда, ошейник принадлежал моему коту. Значит, мой кот мертв, а ты знал об этом, но не хотел мне говорить.
Джек покраснел, а потом из его глаз хлынули горячие, жгучие слезы.
– Простите, простите, простите!
– Сколько тебе лет, Джек? Тринадцать?
Он кивнул, вытирая глаза.
– Вот что я тебе скажу. Ты не хотел, чтобы я знала, что мой кот мертв. Пытался оградить меня от этого. Но лучше бы ты сразу сказал, тогда я смогла бы забыть. Домашние любимцы умирают. Люди умирают. Я достаточно знаю о жизни и знаю: когда происходит такое, былого не вернешь. Понимаешь меня, Джек?
Он кивнул.
– Ты хороший мальчуган. А теперь возьми коробку. И скажи: миссис Ларвуд, ваш кот умер, но я нашел вам чудесного нового кота.
Джек едва мог говорить. У него комок в горле застрял.
– Миссис Ларвуд, – прохрипел он, – ваш кот умер, но я нашел вам чудесного нового кота.
– Он прелесть, – сказала миссис Ларвуд, забирая коробку обратно.
– Миссис Ларвуд, миссис Ларвуд, вы хотите узнать, как умер ваш кот?
– Нет, Джек. Я постараюсь ухаживать за ним так же хорошо, как за прежним. А теперь беги, больше не будем говорить об этом.
Рабочий день Питера завершился. Едва он подъехал к «Старой кузнице», как зазвонил телефон. Это был Икбал, дантист. У него были кое-какие сведения, которые, как он думает, могли бы заинтересовать Питера. Икбал сказал, что ученые из Калифорнийского университета только что разработали новейшую методику. ДНК-анализ метилчувствительных образцов позволяет определить возраст пациента с точностью до пяти лет. Для этого достаточно взять пробу слюны.
Икбал не представлял, как Питер добудет образец слюны Тары. Но наука сейчас, восторгался он, творит чудеса. Тайна – или часть тайны – может быть разрешена.
Питер поблагодарил Икбала. Он дал отбой и, не выходя из грузовичка, позвонил сестре:
– Нам нужен от тебя плевочек, Тара.
– Плевочек?
– Да, твоя слюна. От науки не скроешься. – Он рассказал все об удивительном новом открытии. – Ты не будешь против? Я имею в виду, если мы найдем способ отправить это дело на анализ.
Последовала пауза, потом Тара сказала, что не возражает.
– Плевочек, – повторила она. Голос ее был непроницаем.
Выключив телефон, Питер немного посидел задумчиво в машине. Затем вылез, запер машину и вошел в дом, где в гостиной обнаружил тихо беседующих Женевьеву и Ричи.
